В начале апреля научный сотрудник Массачусетского технологического института Арнав Капур двадцати четырех лет добавил на YouTube короткое видео. В ролике показано, как он гуляет по студенческому городку, переходя из одной локации в другую; на правой стороне лица у него закреплено белое пластиковое приспособление.
Сначала он проходит мимо ряда велосипедов, припаркованных возле подтаявших сугробов, губы у него сомкнуты, а на экране высвечиваются не озвученные мысли. Появляется надпись: «Время?», и мужской голос отвечает: «Десять часов тридцать пять минут». В следующей сцене Капур делает покупки в местном магазине. Цена каждого товара, который он бросает в корзину (туалетная бумага, сэндвич по-итальянски, консервированные персики) отображается на экране. «Общая сумма — 10.07 $», — отзывается мужской голос. В последней сцене Капур двигает по экрану курсор, по всем признакам силой мысли.
Чтобы больше не тянуться за телефоном, не стоять уставившись в экран, не ходить с опущенными глазами и не выпадать из реальности, чтобы включиться в процесс. Капур приехал из Нью-Дели, чтобы устроиться в Media Lab Массачусетского технологического института и создавать носимые устройства, которые органично интегрировали бы технологии в нашу повседневную жизнь.
Он плотно прилегает к челюсти с одной стороны лица и при помощи Bluetooth устанавливает соединение с тем, что Маэс называет нашим компьютерным мозгом — той колоссальной сетью информации, к которой мы обращаемся до 80 раз в день посредством смартфонов. Это прозвучит неправдоподобно, но AlterEgo — девайс, работающий беззвучно, без голосового управления и наушников, который Капур разрабатывал последние два года — сейчас уже настолько успешно считывает его мысли, что он может заказать такси в Uber, не произнеся ни единого слова.
Текущая версия девайса (Капур создавал его в сотрудничестве со своим братом Шрейя, студентом того же института, несколькими коллегами из отделения Fluid Interfaces и своей наставницей, профессором Патти Маэс) представляет собой прибор, напечатанный на 3D принтере, снабженный электромагентическими сенсорами.
Капур обещает, что в будущем оно также станет практически невидимым для окружающих. Это изобретение можно считать революционным по той причине, что оно не требует глубокого внедрения (то есть имплантатов) и способно обрабатывать невербальные сигналы человеческого общения с крайне высокой степенью точности.
*
Он гладко выбрит, опрятно одет и по-студенчески худощав; взгляд кажется то сонным, то обжигающе пристальным — это производит впечатление. Через несколько месяцев после публикации ролика Капур дал команде Medium интервью в небольшом кабинете, где работает вместе с другими исследователями, на пятом этаже в корпусе Media Lab. Среди завалов книг и деталей в кабинете виднеется розовая укулеле, как он утверждает, не его.
«Искусственный интеллект — моя страсть», — говорит он. От природы Капур склонен к многословности, но с тех пор как его изобретение стало привлекать внимание прессы, он явно стал оттачивать свое повествование. — «Я полагаю, что будущее человечества зиждется на сотрудничестве с компьютерами».
Когнитивное подкрепление в виде технологий стало неотъемлемой частью нашей жизни. С тех пор как смартфоны вышли на рынок, два с половиной миллиарда людей уже стали прибегать к помощи компьютерного мозга, когда им нужно куда-то съездить, что-то приготовить, с кем-то связаться или же вспомнить столицу штата Миссури. По словам Капура, они уже и сейчас работают в связке, просто не так эффективно, как могли бы. Есть органический мозг, а есть компьютерный.
Чтобы найти нужные сведения в безграничном мире, который всегда под рукой, нам приходится отдавать процессу все свое внимание. Однако современные девайсы спроектированы так, что скорее отвлекают нас, чем оказывают помощь. Девайсы перетягивают нас из физической реальности в свою собственную. Экраны требуют зрительного контакта, работая с телефоном, приходится надевать наушники.
«Так будет выглядеть наша жизнь в будущем», — говорит он. Капур хочет довести до совершенства устройство, позволяющее людям взаимодействовать с искусственным интеллектом так же интуитивно, как правое полушарие взаимодействует с левым, чтобы мы могли интегрировать возможности, которые дает Интернет, в свой мыслительный процесс на разных уровнях.
Ранний вариант дизайна
Девайс не должен требовать внедрения каких-то элементов в тело: по мнению исследователя, это неудобно и не применимо в широких масштабах. Работая над концепцией дизайна AlterEgo, Капур руководствовался несколькими принципами. Ясно осознавая, как легко применить эту технологию для неблаговидных целей, он также хотел, чтобы способность пользователя контролировать процесс была заложена в самом дизайне, то есть чтобы улавливались только намеренно поданные сигналы, а не неосознанные. Взаимодействие с ним должно ощущаться естественным и происходить незаметно для окружающих — соответственно, девайс должен уметь считывать невербальные сигналы. Другими словами, девайс должен читать ваши мысли только тогда, когда вы сами хотите ими поделиться.
Чтобы общаться с Siri или Alexa нужно вслух обращаться к машине, что кажется неестественным и не позволяет сохранить приватность. Другие пионеры в этой области уже разрабатывали интерфейсы для коммуникации между человеком и компьютером, но всегда оставались какие-то ограничения. Распространению этой технологии препятствует навязчивое опасение, что с такими устройствами никогда нельзя быть уверенным, кто нас подслушает и что именно услышит.
А что если компьютер научился бы читать наши мысли? Капуру нужно было придумать выход из этого положения.
*
Он видел это так: мозг является источником питания для сложной электрической нейронной сети, которая управляет нашими мыслями и движениями. Как исследователь, который «пробовал себя в разных дисциплинах» (как-то раз он попытался вкратце написать о себе для сайта, но так и не сумел — не хотелось замыкать себя в рамках одной специальности), Капур стал воспринимать человеческое тело не как набор ограничений, а как проводник. Сенсоры способы улавливать эти электрические сигналы — остается только определить, где и как подключаться к процессу. Скажем, когда мозгу нужно, чтобы мы пошевелили пальцем, он посылает электрический импульс по руке в нужную точку, и мускулы реагируют соответствующим образом.
«Когда говоришь вслух, мозг посылает импульсы-инструкции более чем сотне мышцей речевого аппарата», — объясняет он. Капур знал, что при чтении про себя наши внутренние артикуляционные мышцы находятся в движении, неосознанно воспроизводя слова, которые мы видим. Эта привычка складывается у людей, когда они еще только учатся читать, вслух проговаривая буквы, а затем и слова. Внутренняя вокализация — то есть то, что мы делаем, читая про себя — это тот же самый процесс, только выраженный гораздо слабее: нейросигналы поступают только ко внутренним мышцам речевого аппарата. В дальнейшем это может мешать — курсы быстрочтения часто уделяют особое внимание тому, чтобы отучить людей произносить в голове слова, когда они пробегают глазами по тексту.
Эти нейросигналы, впервые зафиксированные в середине 19 века — единственное физическое выражение интеллектуальной деятельности, которое известно нам на сегодняшний день.
И несмотря на то, что они не работают в полной мере. Капур задумался, способны ли детекторы уловить физические проявления внутреннего монолога — микроскопические электрические разряды, исходящие из мозга — через кожу лица, несмотря на то что задействованные мускулы расположены намного глубже, во рту и в горле.
Выявление точек контакта
Объект тем временем произносил про себя нужные сообщения. В своем прототипическом виде AlterEgo представлял собой каркас, который крепил 30 сенсоров к лицу и челюсти объекта, чтобы они могли считывать нейромускульные движения. Команда разработала специальные программы для анализа сигналов и их перевода в конкретные слова.
Оставалась одна проблема: в первое время сенсоры AlterEgo не улавливали вообще ничего.
В тот момент было бы очень просто отказаться от этой идеи. Написав программное обеспечение и собрав девайс, Капур надеялся на лучшее, однако миоэлектрические сигналы, которые порождала внутренняя речь, оказались крайне слабыми. Он передвигал сенсоры на разные участки лица, делал их более чувствительными, перенастраивал программы — все бесполезно. «Но нам хотелось перехватить интеракцию как можно ближе к этапу чистой мысли», — объясняет Капур.
Капур надел его на себя, а Шрейя наблюдал за ситуацией на экране компьютера. Однажды вечером братья тестировали девайс в своей квартире, в Кембридже. Они настроили девайс так, что он передавал сигналы в реальном времени, так что Шрейя мог точно установить момент, когда что-то считается, если это вообще произойдет.
Капур уже около двух часов вел беззвучный разговор с девайсом. Дело шло к ночи. Но тут Шрейя показалось, что он что-то увидел. Пока его удалось запрограммировать на интерпретацию двух слов, «да» и «нет», и никаких существенных результатов это не принесло. На экране что-то мелькнуло.
Он повернулся к брату спиной и повторил процедуру. «Мы глазам своим не могли поверить», — рассказывает Капур. Мы были уверены, что все объясняется помехами в системе». «Скачок в сигнале повторялся раз за разом, но мы думали, что это просто неисправность в проводах. После целого часа бесконечных тестов, Капур убедился, что контакт установлен. Неужели они правда увидели что-то стоящее?
На следующий день событие отпраздновали пиццей. «Мы чуть с ума не сошли», — говорит он.
*
Девайс был спроектирован так, чтобы его можно было носить без неудобств, команда усовершенствовала сенсоры и пересмотрела точки контакта, чтобы сделать оболочку компактной и не слишком притягивающей взгляд. Капуру и его коллегам потребовалось два года, чтобы создать аппаратуру и программное обеспечение для AlterEgo. Девайс нашептывает ответы на запросы, словно некий сверходаренный ангел-хранитель. Капур отказался от наушников, которые, по его мнению, нарушают обычный ход жизни человека; вместо них он разработал акустическую систему, основанную на костной проводимости.
Когда девайс стал распознавать миоэлектрические импульсы, Капур сосредоточился на том, чтобы собрать объем данных, на базе которого можно было бы обучить AlterEgo сопоставлять характерные сигналы с определенными словами. Это был трудоемкий процесс: приходилось подолгу просиживать в лаборатории с девайсом на лице, повторяя про себя нужные слова до тех пор, пока компьютер их не освоит. На данный момент AlterEgo обладает словарным запасом в 100 слов, в числе которых названия цифр от 1 до 9 и команды: «сложить», «отнять», «ответить», «позвонить».
«На самом деле, это очень страшно, что кто-то еще теперь может получить доступ к тому, что мы думаем», — писал один обеспокоенный комментатор по поводу статьи, где рассказывалась про эту технологию. Из видео на YouTube складывалось впечатление, будто девайс читает мысли Капура, поэтому не обошлось без показательной паники. — «С такой технологией полиция мыслей может стать реальностью».
Капур считает, что он, как создатель технологии, имеет возможность предотвратить ее использование в аморальных целях, встроив предохранители непосредственно в концепт. Капур и Маэс, эксперт в сфере ИИ, очень щепетильно относятся к подобным этическим проблемам. Он совершенно осознанно создал систему, которая откликается только на сигналы, подаваемые умышленно, — то есть на добровольную коммуникацию. Капур подчеркивает, что AlterEgo не может в прямом смысле слова читать мысли и никогда не обретет такой возможности. В этом заключается разница между AlterEgo и, скажем, Google Glass. Чтобы взаимодействовать с компьютерным мозгом, вы должны сами хотеть передать ему ту или иную информацию. Также у девайса нет камеры, потому что Капур хочет, чтобы его носимые девайсы располагали только теми данными, которые вы им активно передаете.
— «Так что мы стараемся, чтобы наши девайсы соответствовали принципам, которых мы придерживаемся. «Сам по себе искусственный интеллект не причиняет никому вреда, но не следует замалчивать тот факт, что эту технологию можно обернуть во зло», — говорит Капур. Именно поэтому мы разрабатывали AlterEgo с нуля своими силами — у нас был определенное представление о том, что должно получиться, и мы хотели, чтобы люди использовали его так, как задумывалось».
Например, люди, страдающие болезнью Альцгеймера могли бы носить этот девайс, чтобы компенсировать нарушения памяти. Капур, который работал над рядом проектов совместно с Медицинской школой Гарварда, в первую очередь стремится облегчить жизнь тем, у кого проблемы со здоровьем. В то же время, благодаря своей способности считывать нейронные микросигналы, он мог бы оказывать помощь во взаимодействии с окружающим миром тем, кто страдает физическими нарушениями — глухим и немым, перенесшим инсульт, подверженным болезни Шарко или аутизму.
Кроме того, ему нужно будет собрать достаточно данных, чтобы удостовериться, что девайс будет работать на любой голове и с любым внутренним монологом. Чтобы привести AlterEgo в действительно рабочее состояние, Капуру предстоит еще долго его обучать, расширяя словарный запас далеко за пределы ста слов. Вместе с тем, он убежден, что технология настолько хороша, что рано или поздно научится синтезировать информацию и экстраполировать значение новых слов из контекста.
*
В сверкающих современных кабинетах Media Lab очень просто позволить себя увлечь картиной сияющего безоблачного будущего, когда мы будем без заминок пользоваться сразу двумя мозгами — тем, с которым родились, и компьютером, к которому добровольно себя привязали.
Она говорит, что такие технологии способны воплотить многие наши мечты. Маэс приводит целую массу гипотетических примеров того, как идеально интегрированная ИИ-система могла бы изменить нашу жизнь, если бы программы создавались с целью расширить наши возможности, а не просто нас развлечь. AlterEgo мог бы обучать нас иностранным языкам, описывая окружающую действительность их средствам и в реальном времени, или сглаживать шероховатости в общении, подсказывая имена и основные сведения о людях, с которыми мы здороваемся. (Она по праву считается IT-ментором с утопическим уклоном — такой настрой, наряду с другими соображениями, привлекает амбициозных студентов вроде Капура в Массачусетский технологический институт).
Если обеспечить каналы для сбора физиологической информации (пульс, потение, температура тела), девайс мог бы предсказывать наше поведение и незаметно подводить нас к действиям, которые позволят достигнуть намеченных целей. Затем Маэс, словно по сигналу, резко отходит от концепции чистого слияния разумов, предложенной Капуром. Он мог бы корректировать наше поведение, встретив попытку взять третий кексик запахом тухлых яиц. Он мог бы уловить, что мы начинаем дремать за работой и начать испускать бодрящий запах мяты. Этот путь развития ощутимо отличается от того, что предлагает ученик Маэс — он в большей степени нацелен на формирование нужной модели поведения и предлагает больше возможностей для монетизации. Он мог бы определить, что мы нервничаем, и обратиться к нам со словами ободрения, неслышными для окружающих. Маэс как будто бы подводит к тому, что если инкорпорировать ИИ и всю информацию, которой располагает всемирная сеть, в наше сознательное мышление, то мы наконец-то смогли бы сбросить эти лишние пять кило.
Менее очевидно другое: чьей интеллектуальной собственностью является AlterEgo? Несложно себе представить, что через несколько лет изобретение Капура может обернуться идеей, которая принесет миллиарды, и то, какие последствия это повлечет для оборонной промышленности и технических гигантов вроде Facebook и Amazon. По его словам, если бы он решил покинуть институт, то мог бы забрать с собой все наработки, но в данный момент ничего подобного не планирует. Сам Капур отвечает на этот вопрос уклончиво. Это его детище, и он хочет пройти с ним весь путь до конца. Он намерен оставаться в науке и дорабатывать изобретение, которое, на его взгляд, может принести пользу человечеству, вместо того чтобы просто продать его подороже кому придется.
«Не знаю, что вам на это ответить», — говорит Капур с непроницаемым лицом, пожимая плечами. Но что если кто-то сплагиатит его технические решения, соберет свою версию устройства и создаст очередной стартап-единорог без его участия?
