Хабрахабр

Корпоративное интервью

— Сергей! Сергей!

Сбоку стояла Лена, менеджер по снабжению, с какими-то бумагами в руках и вопросительно на него смотрела. Сергей встрепенулся, оторвался от компьютера и снял наушники.

– спросил Сергей. — Чего?

— Интервью.

— Чего?

— Мы с вами договаривались об интервью для корпоративного журнала.

Я тут поработать хотел, специально вышел в каникулы… — Блин, точно… Прямо сейчас?

– твердо сказала Лена. — Прямо сейчас. – Я, как вы заметили, тоже специально вышла в каникулы, и только ради интервью.

– Ладно, давайте. — А, да, точно… — Сергей начал волноваться. Надолго это?

– пожала плечами Лена. — Не знаю. – Вопросов много, быстрее начнем – быстрее закончим.

Потом подумала несколько секунд, достала из кармана смартфон. Лена решительно взяла свободный стул, уселась рядом, разложила свои бумажки, взяла ручку и приготовилась что-то записывать.

Неохота писать, потом стенографию сделаю. — Не возражаете, если на диктофон запишу?

– пожал плечами Сергей. — Ладно. – Один вопрос у меня, для начала – нафига?

— Что нафига?

— Интервью нафига.

— Люди хотят знать больше о своих руководителях.

— Нафига?

— Ну блин, Сергей…

Я серьезно. — Чего? Я ведь тоже отношусь к людям, так?

— Так.

Как они работают, что умеют – да, но это не через интервью познается, а на практике. — Но мне совсем не интересно знать о руководителях. Какое мне дело до их личной жизни, например?

— Вы журналы читаете?

— Нет.

— Ну понятно… А в инстаграме на кого подписаны?

— Ни на кого, я там не регистрировался.

— Потому что «нафига»?

— Да.

А еще не портите мне интервью своими сентенциями. — Ладно, тогда не пытайтесь понять. Мы с вами договорились, давайте следовать плану.

– вздохнул Сергей. — Хорошо.

Нет, три… Первый – заранее заготовленные, стандартные, можно сказать. — У меня два типа вопросов. Третий – вопросы, возникающие по ходу. Второй – вопросы от людей, написанные анонимно. Понятно?

Еще один вопрос. — Понятно.

— Какой?

Вы же менеджер по снабжению. — Почему мы этим занимаетесь?

— А какое это имеет значение?

— Ну у нас же есть Татьяна, харэ-директор, вроде это больше на ее обязанности смахивает…

Это, можно сказать, народное творчество под эгидой директора. — Не знаю, кто куда и что смахивает, но корпоративный журнал не отдел персонала пишет.

Дайте угадаю: вы – орг? — Ясно.

Орк? — Кто?

Ну там культорг, спорторг, агитбригада… В институте занимались подобной деятельностью? — Нет, орг.

— Вообще да, но какое это имеет значение?

— Да я так, для себя… Давайте начинать.

Первый вопрос – расскажите о своей семье. — Хорошо.

— Жена, двое детей.

Через несколько секунд поняла, что его не будет, и немного скисла. Лена сидела и смотрела на Сергея, ожидая продолжения.

— Это все?

– серьезно ответил Сергей. — Все, что нашим уважаемым людям стоит знать о моей семье.

Дети? — Чем жена занимается? Или в садик еще ходят? Учатся?

— Это не имеет ровным счетом никакого значения.

– расстроенно вздохнула Лена. — Ясно, как хотите. – Вопрос номер два – где вы учились?

— В институте.

Давайте поподробнее, Сергей. — Ну понятно, что не в консерватории.

Вся эта информация есть в отделе кадров, даже скан диплома. — Так вам моя анкета нужна, что ли?

— Мне интересно, что вы об этом скажете.

— А, вон что… Политехнический институт, приборостроительный факультет, квалификация инженер, специальность – измерительная техника.

— Это какой-то отдельный вид техники?

Оттуда любовь к цифрам и статистике. — Ну да… И методики.

Хорошо? — Как учились? Диплом красный?

Учился плохо, но вовремя понял, как там все устроено. — Да, диплом красный.

— И как?

— Надо быть в середине.

— Как это?

Вовремя сдавать лабы, коллоквиумы, контрольные, курсовые и так далее. — Ну не отставать от толпы, идти в общем потоке. Если все пишут шпоры, то тоже участвовать. Если все пишут бомбы, то участвовать. Если отстанешь – например, не сдашь вовремя зачет, то останешься один и будешь мучиться с преподом один на один – искать его, вылавливать, бегать, копошиться. Ты помогаешь, тебе помогают. Толпой легче.

— То есть в институте вы были прямой противоположностью себя нынешнего?

Нет… Почему? — В смысле?

— Ну сейчас вы явно не держитесь толпы…

— Так сейчас я в другой системе, и цели другие.

— А в чем разница?

Там нет смысла, например, менять систему, даже пытаться не стоит. — В институте главное – пройти этот путь с минимальными потерями, и по ходу чему-то научиться. У нее, у системы, есть определенные требования – надо лишь их выполнять, чтобы нормально проскочить и жить дальше. Она годами, если не веками, выстраивалась так, как ей одной выгодно. Как бюрократия.

— Бюрократия?

Она же везде есть? — Ну да. А можно присмотреться, понять принципы функционирования системы, и принять решение – следовать этим законам, или нет. Можно просто сидеть и ныть – вот, бюрократию развели, жизни не дают. Главное – понимать, чего ты хочешь добиться.

— И чего вы хотели добиться в институте?

— Закончить его.

— А на работе чего хотите?

— Поменять систему.

— Она вас не устраивает?

Это – система Евгения Викторовича, он ее создал так, как считал нужным. — Это странный вопрос, Лена… Как меня может не устраивать система, созданная не мной? Любая система имеет право на жизнь, ну и на смерть – если мешает другой системе. Ну или как получилось, не суть важно. Все. А человек просто выбирает для себя – остаться и принять, остаться и менять, уйти. Никаких оценок – плохая там, или хорошая, только факты и цифры.

— Тогда почему вы хотите, или точнее – решили менять эту систему?

— Потому что я программист.

– улыбнулась Лена. — Где-то я это уже слышала. – Это уже мем какой-то.

Ну, если он не сидит на сопровождении или тех.поддержке – в этом случае его задачей будет поддержание системы в рабочем состоянии. — Суть работы программиста – изменение систем. Такая работа. А нормальный, или стандартный программист строит и меняет системы.

Ну или с информационными технологиями. — Погодите… Программист ведь меняет системы, которые связаны с автоматизацией, верно? Разве нет? Сайты там, мобильные приложения, системы учета.

Принципиальной разницы нет, просто информационная система более пластична, проста и доступна для изменений. — И да, и нет. Вот напишете вы код: X=2. Берешь и меняешь, и она тут же отзывается – не надо никого уговаривать, ничего доказывать, искать компромиссы, спорить и ругаться. Что произойдет?

— Не знаю, я не программист…

— Блин, ну это что-то типа математики же…

— Переменной X будет присвоено значение 2?

А теперь представьте, что X – это не переменная, а человек. — Да. И вы говорите – так, теперь ты смотришь на входящие заявки не сто раз в день, а один раз, с утра, принимаешь их в работу и больше не отвлекаешься. Менеджер по снабжению Лена, например. Что будет дальше?

— Ну, раз речь обо мне, то я… А почему раз в день?

– улыбнулся Сергей. — Вот и ответ.

Я же вопрос задала. — Какой ответ?

У переменной вопросов нет, она подчиняется беспрекословно. — Ваш вопрос и есть ответ. А вы, Лена, не пластичный, а довольно упругий элемент. Это абсолютно пластичный элемент системы. И система, соответственно, тоже. Если на вас чутка надавить, то вы сопротивляетесь, спорите, вопросы задаете, ругаетесь, бежите звать маму, и, в конце концов, возвращаетесь в исходное состояние. Изменений не происходит.

— То есть главная проблема – люди?

Это несколько утрированный пример, конечно… Не только люди сопротивляются изменениям. — Не проблема, а задача, или особенность. Тоже ведь не сразу получится? Возьмите, я не знаю… Кусок дерева и нож, и попробуйте выточить фигурку, любую.

– улыбнулась Лена. — У меня так вообще ничего не получится. – Еще и без пальцев останусь.

Переменная меняется за долю секунды, дерево – за часы, человек – как повезет, могут годы уйти. — Не в этом дело, а в скорости и методах внесения изменений. Переменной достаточно знак равенства поставить, чтобы все получилось. Аналогично и методы воздействия, или внесения изменений. Воздействие на человека – еще сложнее. Деревяшке хоть сто знаков равенства поставь, ничего не выйдет – надо брать нож, или станок, и фигачить. Просто другой арсенал методов, но суть одна: изменение. Кому-то достаточно приказ отдать, кого-то – попросить, некоторые на мотивацию ведутся, еще помогают инструкции, угроза увольнения, автоматизация и т.д.

— Так, я забыла… А причем тут программисты?

Никакая другая профессия из известных мне не стоит так же близко к изменениям, как программист. — Суть работы программиста – изменения.

— Почему же тогда все программисты не кинулись организационными изменениями заниматься?

Но занимаются многие. — Все – не знаю. У всех, до единой, организаций одна и та же проблема – корявые изменения. Этот рынок пока пуст, но потребность – колоссальная. В мелком бизнесе еще как-то справляется собственник, а в среднем и крупном, если реально смотреть, почти никто. В большинстве случаев их просто нет, потому что никто ими не занимается. По одной простой причине – нет такой должности.

Программист по изменениям? — Какой?

Просто придите в любую организацию, и найдите человека, который управляет изменениями всей компании. — Не важно, программист или нет, дело не в названии. А в том, что изучил систему, знает ее недостатки, где что теряется, где идут тормоза, проседает горизонтальная коммуникация, слишком поздно реагируют, и так далее. Не в том смысле, что подписал некую бумажку «План изменений» и проводит раз в месяц совещания, где контролирует исполнение поручений. Такого человека нет.

— Почему?

— А я уже сказал – нет такой должности.

— А руководители?

Формально – да, изменения – их основная работа. — А руководители, я прошу прощения, слишком зажрались. Начальник снабжения должен решать две задачи – сопровождение и изменение. Им дают в руки систему – например, отдел снабжения. Без сопровождения система рухнет, это понятно.

— Ну да.

Это понимает любой нормальный программист, и организует работу своей системы так, чтобы она требовала минимум его внимания. — Но правильный руководитель должен понимать, что сопровождение – это плохо. Он делает все, чтобы система не могла без него существовать. А руководитель – наоборот. Вот представьте, есть такая система – электронная почта. Все вопросы, даже минимально значимые, завязывает на себя – согласования, принятие решений, вплоть до подготовки отчетов. Так? Сейчас вы пишете письмо, и оно само отправляется адресату, когда вы кнопку нажали.

— Вроде так.

А есть неприличные компании, или точнее – неприличные системные администраторы и ИТ-директоры, которые всех вокруг убеждают, что нельзя доверять сервисам, надо держать сервер электронной почты у себя. — Большинство приличных компаний арендуют почту, потому что так проще и быстрее – платишь небольшую сумму, и у тебя все работает, ты вообще не занимаешься сопровождением. Электронная почта, эта простейшая, по сути, система, начинает пожирать ресурсы и требовать сопровождения. И что в итоге? Руководитель электронной почты. Под нее стоит сервер, который и сам денег стоит, и на затраты ложится, и администрирования требует, и даже руководителя. Если дойти до маразма, то этот руководитель будет согласовывать каждое пересылаемое письмо.

— Ну, это и правда маразм…

Вот ваш начальник снабжения, например. — Пример утрированный, но суть ведь ясна? Сколько раз в день вы к нему бегаете, чтобы подписать спецификацию?

У нас процесс такой – надо согласовывать каждую спецификацию. — Несколько.

— А кто этот процесс написал?

— Я не знаю…

– Сергей отвернулся от Лены, порылся в бумагах на столе, достал документ листов из двадцати, скрепленный и увешанный подписями и печатями. — А я знаю. Смотрим на штамп, кем разработано? – Вот, процесс снабжения.

— Наш Василий…

– кивнул Сергей. — Ваш Василий. – Он – автор системы, он же – владелец процесса, если в терминах чернокнижников.

— Кого?

Вася, по сути – программист, который создал систему. — Ну этих, которые процессами всеми ведают. И он же решил, что надо согласовывать каждую спецификацию, даже если мы заказываем одно и то же количество одной и той же номенклатуры, у одного и того же поставщика в течение десяти лет. С алгоритмами, ролями, входами и выходами, контрольными процедурами и записями. Вот нафига, скажите мне?

– пожала плечами Лена. — Не знаю. – Вообще, Вася постоянно жалуется на то, что ему надо согласовывать спецификации.

– улыбнулся Сергей. — Сам придумал, сам жалуется. Или чересчур хитрожопый. – Плохой программист, я же говорю. Потому что он, сознательно или подсознательно, считает, будто его выгонят, если он сам не наделит себя какой-то важной функцией. Ведь он, по сути, сделал так, чтобы система без него не работала. А потом жалуется, что зашивается, времени нет, некогда присесть и подумать о развитии. Вроде того же согласования. Понимаете, на что у него времени нет?

— На изменения?

– воскликнул Сергей. — Именно! Сидят где-нибудь возле бухгалтерии, и делают вид, что очень заняты, решая, по сути, задачи, которые должна решать система, ими же и создаваемая. – Самый настоящий плохой программист, таких очень много на заводах. Потому что все время занято системой. Все бегают, у всех жопа в мыле, а на развитие времени нет. Руководитель сам себя поместил в систему, притянул к себе кучу нитей, связей, как в матрицу засел, не в силах пошевелиться.

— А как надо?

Создал первый вариант системы, запустил, отошел в сторону, и наблюдаешь. — А надо в стороне стоять, как настоящий программист. Но пожар-то надо тушить, а не раздувать. Сначала – да, бегаешь, пожарные вопросы закрываешь, срочные изменения вносишь, даже за пользователей работаешь, если того требует ситуация. Наблюдай, отлаживай, замеры делай, ищи потери, прорехи, и меняй! Потушил, стабилизировал систему – все, отойди в сторону! Внес изменения – снова стабилизируй, наблюдай, измеряй, анализируй, оценивай. Делай лучше, оптимизируй, ускоряй, и так далее.

Это метод какой-то? — А что за стабилизация?

Про цикл Деминга слышали? — Ну да, из арсенала управления качеством.

— Да, конечно.

Придумай изменение, внедри в систему, стабилизируй, оцени результат. — В литературе по управлению качеством я встречал немного другую его версию, она мне больше нравится. Стабилизируешь, чтобы вернуть систему в управляемое состояние, и только потом оцениваешь эффект от своих изменений. После внедрения любого изменения систему начинает лихорадить, показатели скачут, вылезают проблемы – те самые пожары.

– нахмурилась Лена. — Так, стоп. – Что-то наше интервью в лекцию превращается…

– улыбнулся Сергей. — Так вы же владелец процесса. Вы этот процесс организовали, вам известна его цель, не становитесь его заложником. – Модерируйте. Останавливайте меня, направляйте в нужное русло.

Подытожим: руководитель должен вносить изменения, а не заниматься одним сопровождением. — Хорошо. Так?

— Да.

— И вы будете в этом направлении работать, так?

— В смысле?

— Ну, делать из руководителей – программистов.

— Нет, зачем… Что вы к этому слову прицепились?

– улыбнулась Лена. — Так вы сами прицепились. – Везде вставляете его – программист, программист, программист…

Если найдете более подходящее название для человека, который стоит в стороне от системы и меняет ее, то буду пользоваться вашим определением. — Я не пытаюсь прославить программистов, просто аналогию провожу, как умею.

Сначала пристально глядела на Сергея, потом отвела взгляд куда-то в сторону. Лена задумалась.

— Блин, не знаю даже… Руководитель не подходит?

Ну то есть может и подходит, но вам каждый раз придется продираться через тернии стереотипов, главный из которых: руководитель – это босс, шишка, начальник, самый главный. — Нет. Так же и я мучаюсь, объясняя сходство между программистом и руководителем.

– Может, бизнес-аналитик? — Ну да, это видно… — улыбнулась Лена.

Слово «аналитик» смущает, отдает некой пассивностью, что ли… Вроде как сидит такой чувак, смотрит на бизнес-процессы, и анализирует, анализирует, анализирует… А потом выдает некое заключение. — Возможно, но мне не нравится. Выдает! Понимаете? Все читают о своих проблемах, а чего делать – не знают. Бумажку там, или презентацию – отдает тем же руководителям, и сваливает. Но делать-то никто ведь ничего не будет, так? Даже если аналитик напишет раздел с рекомендациями, толку мало – все и так знают, что надо делать, ну примерно хотя бы.

Не знаю я более подходящего слова. — Не знаю… Ладно, я поняла. Так и будете программистами называть?

— Нет, я выдумал другое определение – бизнес-программист.

— Выдумали?

— Ну да.

— А зачем?

— Чего зачем?

— Зачем вы выдумываете термины и определения?

— Не зачем, а когда.

— Когда?

Когда не могу найти подходящего. — Да, когда.

— Так если задаться такой целью, то можно, наверное, найти…

— И сколько это времени займет?

— Не знаю…

Я себе какой-нибудь лимит ставлю, по времени – например, один час. — Вот и я не знаю. Если нашел – беру подходящее определение. Сижу в интернете, ищу. Если не нашел – придумываю сам.

— Так это же… Не научно.

– улыбнулся Сергей. — А мы тут не наукой занимаемся. Я ж не диссертацию пишу, и не статью в научный журнал, где есть определенные требования и стандарты. – А практикой. Моя задача – результат, и некая правильная терминология на него ну никак не влияет, согласитесь.

— Так, сходу, не могу согласиться… Я бы поспорила, наверное.

– еще шире улыбнулся Сергей. — Да ради Бога! Я этой хрени наелся еще в аспирантуре, когда на каждый чих надо искать источники, указывать номер страницы и год издательства, просто ради того, чтобы соблюсти некие выдуманные кем-то правила. – Только без меня, ок?

— Погодите, а как вас будут понимать люди-то?

– недоуменно поднял брови Сергей. — Какие люди?

— Ну, я не знаю… Вот изложите вы какой-то метод, или термин, на бумаге, его кто-то прочитает и скажет, что вы придумали то, что уже кто-то давно придумал.

— Ну, и что?

— Начнет с вами спорить, и окажется, что вы не правы.

— В чем не прав?

— В том, назвали существующий метод своим каким-то словом.

— И?

— Что и?

— Ну мне-то что с того?

Это же неправильно! — Как что с того?

Правильно или неправильно – весьма относительные категории. — Блин, Лена… Вы как редакционная коллегия. Там нельзя давать методам свои названия. Если вы пишете диссертацию, то попадаете в некую систему, с определенными правилами. Если хотите быть в этой системе, то нужно следовать этим правилам. Почему, как, зачем – не важно, такова система. Это как система координат, понимаете?

— Не совсем…

Для диссертации, или научной статьи важны отсылки. — Цели, ценности, оценка результатов. Вы ведь писали диплом? Грубо говоря, есть некий показатель – размер списка использованной литературы.

— Да, конечно…

— У вас был большой список литературы?

— Ну, я не помню…

Почему? — А я помню, он листа три занимал.

— Не знаю, наверное вам действительно надо было все это прочитать, чтобы работу сделать…

Смысла в этом требовании – ровно ноль, но оно есть, и никто в здравом уме его не будет оспаривать. — Ну-ну… Просто требования такие – список должен быть большим. Поэтому просто применяется рекурсия. А диплом написать надо.

— Чего?

В ней есть список литературы. — Берете одну книжку, нужную вам. Если не хватает, берете в библиотеке пару книг из этого списка, открываете в конце – там опять список литературы, и тащите еще пару десятков названий. Указываете эту книжку, и с десяток источников, перечисленных в ней самой. И так, пока не надоест.

— А смысл?

Только требования выполнить. — Никакого. А в нашей? Потому что в той системе координат это важно.

— В какой нашей?

Мне, допустим, надо некий план составить – что, где и как мы будем менять. — Ну вот у нас компания, и мы занимаемся изменениями. Нужен список литературы?

— Не знаю…

Нет такого требования. — А я знаю – нахрен он там не сдался. Он даже вреден.

— Почему?

Напишешь, что используешь методы из ТОС – обязательно найдутся люди, которые прочитают книжку и начнут сыпать умными вопросами, типа а почему тут вот так, если в книжке – вот так? — Потому что полно людей, которым заняться нечем. И вместо изменений мы займемся защитой очередной диссертации.

— А что важно в нашей системе координат?

Методология – потом, и очень малому кругу людей. — Результат.

— Почему?

– пожал плечами Сергей. — Сам не знаю. Я, как дурак, потом сел и написал все методы, которые применил – с названиями, отсылками, номерами страниц и цитатами. – Я же делал уже несколько проектов изменений, и результаты были неплохими – так, по крайней мере, Курчатов сказал. Кто его читал?

— Кто?

— Никто.

— Почему?

– улыбнулся Сергей. — Вы уже спрашивали. Насрать всем, как именно был достигнут результат. – В душе не знаю, почему. Ну и тем, кто со мной работает, интересно. Ну, то есть, не всем – мне-то интересно, поэтому я и пишу.

— Это кто, например?

— Стас, программист.

— Стас тоже занимается изменениями?

Это он внедрял скрам в отделе конструкторов пару лет назад. — Раньше занимался. Сейчас я его тоже в команду включил, так что ему придется прочитать дневник проекта.

— И запомнить выдуманные вами названия методов?

Как вы это себе представляете? — Ну да, иначе мы просто разговаривать не сможем. Проще потратить пару минут, дать название и использовать его. Попробуй применить метод, ну этот, как его, мы его применяли в снабжении, да нет, не этот, а вон тот, блин, ну ты тупой, не первый, а восьмой.

— Ладно, я поняла… Главное – результат?

Она – как пациент в больнице. — Для компании – да. Потом, когда все получится, может спросит, а может – нет, просто притащит коньяк, пожмет руку и убежит по своим делам. Главное – чтобы вылечили, а как там называются болезни, таблетки, методы лечения – вообще без разницы. А врач поделится своим опытом с коллегами, если захочет.

— А если решит стать КМН, то придется все-таки в библиотеке посидеть…

— Ну да… Но практика интереснее.

Понятно. — И коньяк. – кивнула Лена и выключила диктофон.

– спросил Сергей. — Все?

– загадочно улыбнулась Лена. — Нет. – Сейчас – анонимные вопросы от коллег.

— Блин… — Сергей картинно уронил голову, как будто шея вмиг стала пластичной.

— Не, там самое интересное.

— Кто бы сомневался…

Показать больше

Похожие публикации

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Кнопка «Наверх»